Пляска смерти - Страница 96

Его радость несколько померкла:

– Почему? Сейчас же утро. Ты уже поспала.

Я кивнула:

– Да, обычно это пробуждает ardeur. – И посмотрела на Жан-Клода: – А почему сейчас у меня совершенно не ардерное настроение?

– Я тоже очень сыт.

– Вы пировали в эту ночь, – напомнил Реквием. – На Огюстине и его подвластных.

Я оглянулась на Жан-Клода:

– Он прав? Действительно пища была такой силы, что мы теперь долго можем голодать?

– Возможно.

– Не слышу уверенности.

– Ardeur не всегда предсказуем, ma petite. Нужно еще несколько пиров такого размаха, чтобы можно было точно указать это как причину.

– А может быть, – сказала Элинор, – надо попытаться сообразить, насколько мощная пища тебе нужна, чтобы успокоить ardeur. Каждый день пировать на мастере города и его подчиненных – не получится. – Она подалась вперед на кресле, вся – кружева и атлас, но миленькой она не казалась. Слишком собранный у нее был вид для слова вроде «миленькая». – Может быть, нужна постоянная пища высокой силы.

– Мало кто из мастеров согласится стать постоянным pomme de sang для Аниты или для меня. Тем более если у них хватит силы править собственной территорией.

– А если у них не будет выбора?

Она показала на Реквиема.

– Ты мне предлагаешь намеренно ловить других мастеров вот так, как я случайно поймала Реквиема?

– Это решило бы множество проблем, – сказала она.

– Это было бы… – Я поискала слово, и не нашла ничего лучше: – Злом.

– Я думала, ты прагматичнее, Анита.

– Так поступить – это то же самое, как если бы мы согласились на просьбы – которые каждую неделю к нам приходят, – отдать тебя в поцелуй какого-нибудь мастера его любовницей. Мы даем тебе выбирать, Элинор. Как же ты можешь предлагать лишить кого-то того же права выбора?

– Я бы не была зачарована, Анита. Я бы каждую ночь, когда он бы касался меня, на меня ложился, знала бы, что я его ненавижу. Реквием тебя обожает, и будет обожать, пока не найдет – если это случится – истинную любовь. А до того он будет в постели женщины, которую обожает, будет наслаждаться потрясающим сексом и радоваться каждой минуте его. Это не то же самое, Анита, можешь мне поверить.

– Но это вроде метафизического наркотика для изнасилования на свидании – когда тебя вот так используют. Оттого, что ты радуешься изнасилованию, оно изнасилованием быть не перестает.

– Ты так думаешь, ma petite?

Я покачала головой:

– Для Реквиема уже поздно, я это признаю. Так что я попытаюсь питать на нем ardeur.

Он поцеловал мне руку:

– Благодарю тебя, госпожа!

– Без «госпожи», – сказала я. – Анита, просто Анита.

– Благодарю тебя, Анита, – повторил он и снова поцеловал мне руку.

– Пожалуйста, Реквием, встань с пола.

Он встал.

– Я бы очень был рад сесть рядом с тобой.

Я вздохнула и кивнула.

Он сел рядом со мной по другую сторону от Жан-Клода, но так плотно, что его ноги меня коснулись. Ну-ну, только этого мне сейчас не хватало.

Глядя на его грудь, где остались раны от ножа, почти оказавшиеся смертельными, я спросила:

– Что будем делать с Менг Дье? Она показала, что очень опасна, и в команде играть совсем не хочет.

– Убить, – предложила Элинор.

Я посмотрела на Жан-Клода.

– Я бы предпочел найти другое решение, но, быть может, придется.

– Ты слишком сентиментален, Жан-Клод. Чувствуешь свою вину, что украл ее смертную жизнь. Но это великий дар, а не проклятие.

– Уж что чувствую, то чувствую, Элинор.

– Проследи, пожалуйста, чтобы из-за твоих чувств нам всем не погибнуть. – Она посмотрела на меня. – Итак, я думаю, что если Анита действительно будет оборотнем-универсалом…

– Быстро расходятся вести, – сказала я, глядя на Жан-Клода.

– Я хотел услышать мнение кого-нибудь достаточно сильного, чтобы иметь свое мнение.

Хотела я поспорить, но не могла. Элинор сейчас была самым сильным вампиром в его группе. Видно хотя бы из того, что она проснулась первой.

– Как я уже сказала, если Анита действительно будет оборотнем-универсалом, то это могут быть не просто львы, волки и леопарды, кого она привлекает – это могут оказаться все оборотни, или многие из них. Почти все приехавшие мастера привезли своих подвластных зверей, так что эту теорию нам надо проверить до того, как подпускать ее к ним. Огюстин, я думаю, спустит такое оскорбление, поскольку одержим вами обоими, да и напал первым. Нарушение протокола на его совести, а не на нашей. Но если Анита переманит от мастера еще какого-нибудь оборотня, тот может и не простить.

– Согласен, – сказал Жан-Клод, – и мы должны проверить, как мастера вампиров не из линии Белль реагируют на ardeur Аниты.

– И где мы достанем мастеров вампиров и других оборотней для проверки наших теорий? – спросила я.

В дверь постучали.

– Жан-Клод, это я, Римус.

Римус вошел и закрыл за собой дверь. На этот раз он смотрел прямо на нас и смотрел сердито – я решила, что этим и объясняется прямой взгляд.

– Я вам говорил, что если сюда еще придут, я не впущу никого без присутствия меня и моих охранников.

– Я помню, – ответил Жан-Клод.

– Я говорил о любом другом вампире, но уж эти двое точно сюда не войдут, если у вас не будет телохранителей по эту сторону двери.

– Какие двое? – спросила я.

– Истина и Нечестивец пришли, – сказал Римус.

– Истина и Нечестивец, – повторила Элинор. – Вот это интересно. Они сильны, и они не из линии Белль.

Я покачала головой:

– Истина уже отведал вкус ardeur'а, когда я привязала его к Жан-Клоду. И он не бегает за мной вот так.

Я ткнула пальцем в сторону Реквиема.