Пляска смерти - Страница 82

– Клей, прикоснись ко мне.

Он сократил небольшое расстояние, на которое отодвинулся, когда Ричард оседлал меня, прижался ко мне, но осторожно, чтобы не задеть левое плечо. Быстро обучается и редко спорит – приятное разнообразие.

Мика тронул мои ноги, но Натэниел обполз вокруг Клея, чтобы быть возле головы.

– Что нам сделать?

Я никогда не пыталась вызвать одного зверя вместо другого. Мы только недавно узнали, что во мне три разных вида ликантропии. Волк и леопард – этого можно было ожидать, но лев – это было для меня сюрпризом. Такая была маленькая ранка, и так мало крови… но для трансмиссивных инфекций иногда достаточно царапины.

– Пока не знаю.

Я знала, как вызвать зверя в ком-то, если во мне был такой же. Теорию этого мне преподал Ричард.

Я подумала о леопарде. Просто подумала – и ощутила, как он зашевелился во мне. Ощущение это всегда бывало невероятно странным, будто где-то во мне есть глубокая пещера, и зверь там живет, пока его не позовут. Сейчас он развернулся, потянулся и стал подниматься. Мое тело было подобно темной жидкости, из глубин которой поднимается зверь. Это для ликантропа довольно обычно. Проблема была лишь в том, что в моем теле не было механизма включения истинной трансформации, и зверю было некуда деваться. Или это раньше такого механизма не было, до сего дня.

Но где-то в процессе возникновения из этой жидкости ощущения меха, касающегося того, что никогда не должно подвергаться прикосновениям, я поняла, что к поверхности поднимается не одна сущность, а две. Пыталась я вызвать леопарда, но, кажется, получила двоих по цене одного.

Волк ощетинился, шерсть на нем поднялась дыбом, тело напряглось. Я ощутила, как ему страшно. Он знал, что окажется в меньшинстве, а в моем теле нет стаи, которую можно призвать на помощь. Но волк уперся, постаравшись казаться побольше и посвирепее, но тут кошки всплыли на поверхность, и волк сбежал. Я ощутила, как он бежит, бежит, скрывается, откуда пришел. Как домой. Впервые я осознала, что мое тело не только тюрьма, но еще и берлога, безопасное укрытие.

Кошки всплыли одновременно, и сила этого процесса выгнула мне спину дугой, подбросила тело на кровати, будто меня сильно толкнули сзади. Я упала на кровать, вопя от боли в избитом теле, получившем еще один удар. Это надо прекратить. Прекратить.

Я увидела кошек – леопард казался малышом рядом со львом. Маленький, тощий, отблескивающий черным, он пятился от льва прочь. Я его могла понять. Львица оказалась громадной – здоровенная коричневатая зверюга. Может быть, она казалась бы меньше, если бы я не видела сперва волка, а теперь леопарда. Лев смотрел на леопарда терпеливым взглядом, ожидая, что решит этот леопард делать дальше. В нем ощущалась уверенность существа, имеющего преимущество в несколько сот фунтов мышц.

Я отпустила Грэхема и здоровой рукой потянулась к Натэниелу. Он нагнулся ко мне, и когда я его коснулась, лицо его было почти над моим, и я зарылась носом в теплоту его шеи. Он всегда пах для меня ванилью, но под ней ощущался запах леопарда. Острее волчьего мускуса, не такой сладкий, более… экзотичный, за неимением лучшего слова. Леопард перестал дичиться и посмотрел на меня глазами ласковыми и серыми, с едва заметным оттенком зеленого. Я не звала его «кис-кис», конечно, но как-то позвала.

И леопард поднялся во мне, уперся в поверхность моего тела, наполнил меня, как рука, входящая в перчатку, и я ощутила, как он вытягивается, заполняя тело. Я ждала, что это наполнение прорвет мне кожу и выйдет наружу, но ничего такого не случилось. Я чувствовала, как трется о кожу мех не с той стороны, в животе перекатывается что-то под кожей, будто кот об меня чешется. Чуть подташнивало от такого ощущения, но и только. Не было так резко и грубо, как когда был волк, но все-таки я не перекидывалась.

Грэхем и Клей слезли с кровати, так что Мика смог ко мне подвинуться.

– Он здесь, но не выходит. Почему?

– Дай своего зверя мне, – сказал Натэниел.

Я посмотрела на него и мысленно обратилась к мохнатому созданию в себе. Оно ждало терпеливо, потому что я его не боялась. Я его приняла, призвала. И он сейчас сидел во мне, ожидая освобождения. Которого я не могла ему дать.

– Я когда-то уже принял твоего зверя, – напомнил Натэниел.

– Я помню.

Я повернула голову к Мике, переадресуя вопрос ему.

– Отдай ему своего леопарда, Анита.

Натэниел прижался к моему боку теснее, я ощутила, как он мягкий прижат к моему бедру. Он наклонился надо мной, перегнулся через меня, опираясь на одну руку, чтобы не давить на меня сверху, опустил ко мне лицо для поцелуя, я почувствовала, как леопард покатился к нему, наполовину жидкий, наполовину твердый мех. Наши губы нашли друг друга, и мы поцеловались. В прошлый раз, когда я передавала ему своего зверя, все было почти так же бурно, как сегодня, но я сопротивлялась; сегодня я просто отдавала, и Натэниел не сопротивлялся. Он поцеловал меня сильно и глубоко, будто хотел ощутить вкус той меховой сути, что была во мне, и в ту же секунду она пролилась у меня изо рта. Я ощутила это как никогда, будто что-то реальное скользнуло изо рта в рот. На миг я задохнулась – и зверь уже был в нем. Он вломился в его тело, в его зверя. Сила удара сбросила Натэниела с кровати, но он удержался, продолжая поцелуй, продолжая, пока густая, тяжелая жидкость бежала по мне, стекая с него, такая теплая, горячая, будто он истекал кровью. Я приоткрыла глаза, увидела, что жидкость эта прозрачная, но тут же закрыла их, чтобы не залило. Его руки лежали у меня на лице, сомкнув нас в поцелуе. Но я хотела этого поцелуя, хотела. Хотела, страдала без освобождения зверя, того освобождения, что тело мое не могло дать.